Неточные совпадения
Он делал рисунок для фигуры
человека, находящегося в припадке
гнева.
Дарья Александровна была твердо уверена в невинности Анны и чувствовала, что она бледнеет и губы ее дрожат от
гнева на этого холодного, бесчувственного
человека, так покойно намеревающегося погубить ее невинного друга.
— Не заметил я
гнева, — виновато ответил Харламов, уже неприкрыто издеваясь, и добавил: — Просто — забавляются
люди с разрешения начальства.
Гнев и печаль, вера и гордость посменно звучат в его словах, знакомых Климу с детства, а преобладает в них чувство любви к
людям; в искренности этого чувства Клим не смел, не мог сомневаться, когда видел это удивительно живое лицо, освещаемое изнутри огнем веры.
— Ваша жена… черт… Если я сидел и говорил теперь с вами, то единственно с целью разъяснить это гнусное дело, — с прежним
гневом и нисколько не понижая голоса продолжал барон. — Довольно! — вскричал он яростно, — вы не только исключены из круга порядочных
людей, но вы — маньяк, настоящий помешанный маньяк, и так вас аттестовали! Вы снисхождения недостойны, и объявляю вам, что сегодня же насчет вас будут приняты меры и вас позовут в одно такое место, где вам сумеют возвратить рассудок… и вывезут из города!
— Он шутил, вы знаете. Он говорил, что, напротив, молодая и прекрасная женщина на молодого
человека в вашем возрасте всегда производит лишь впечатление негодования и
гнева… — засмеялась вдруг Анна Андреевна.
Волнение небольшое, но злое, постоянное: как будто
человек сердится, бранится горячо и
гневу его долго не предвидится конца.
Объяснение страшных катастроф в жизни
людей Божьим
гневом и наказанием невыносимо.
— Зачем живет такой
человек! — глухо прорычал Дмитрий Федорович, почти уже в исступлении от
гнева, как-то чрезвычайно приподняв плечи и почти от того сгорбившись, — нет, скажите мне, можно ли еще позволить ему бесчестить собою землю, — оглядел он всех, указывая на старика рукой. Он говорил медленно и мерно.
— Не напрасно, господа, не напрасно! — вскипел опять Митя, хотя и, видимо облегчив душу выходкой внезапного
гнева, начал уже опять добреть с каждым словом. — Вы можете не верить преступнику или подсудимому, истязуемому вашими вопросами, но благороднейшему
человеку, господа, благороднейшим порывам души (смело это кричу!) — нет! этому вам нельзя не верить… права даже не имеете… но —
Какие-то посторонние
люди, — сцены не будет, — почему ж не выйти? Верочка отперла дверь, взглянула на Сержа и вспыхнула от стыда и
гнева.
Он вознегодовал на какого-то модерантиста, чуть ли не на меня даже, хоть меня тут и не было, и зная, что предмету его
гнева уж немало лет, он воскликнул: «да что вы о нем говорите? я приведу вам слова, сказанные мне на днях одним порядочным
человеком, очень умной женщиной: только до 25 лет
человек может сохранять честный образ мыслей».
То, что мягкие
люди называют его жесткостью — были упругие мышцы бойца; нахмуренное чело показывало только сильную работу мысли; в
гневе он напоминал сердящегося Лютера или Кромвеля, смеющегося над Крупионом.
Грановский напоминает мне ряд задумчиво покойных проповедников-революционеров времен Реформации — не тех бурных, грозных, которые в «
гневе своем чувствуют вполне свою жизнь», как Лютер, а тех ясных, кротких, которые так же просто надевали венок славы на свою голову, как и терновый венок. Они невозмущаемо тихи, идут твердым шагом, но не топают;
людей этих боятся судьи, им с ними неловко; их примирительная улыбка оставляет по себе угрызение совести у палачей.
Притом необходимо заметить, что я решительно ничего не сделал, чтоб заслужить сначала его внимание и приглашения, потом
гнев и немилость. Он не мог вынести во мне
человека, державшего себя независимо, но вовсе не дерзко; я был с ним всегда en regie, [строго корректен (фр.).] он требовал подобострастия.
Говорят, будто я обязан этим усердию двух-трех верноподданных русских, живших в Ницце, и в числе их мне приятно назвать министра юстиции Панина; он не мог вынести, что
человек, навлекший на себя высочайший
гнев Николая Павловича, не только покойно живет, и даже в одном городе с ним, но еще пишет статейки, зная, что государь император этого не жалует.
Я принадлежу к расе
людей чрезвычайно вспыльчивых, склонных к вспышкам
гнева.
Он и во
гневе не терял разума, говорит дедушке: «Брось кистень, не махай на меня, я
человек смирный, а что я взял, то бог мне дал и отнять никому нельзя, и больше мне ничего у тебя не надо».
Он был
человек гордый, склонный к
гневу, это был пацифист с воинствующим инстинктом, любил охоту, был картежник, проигравший в карты миллион, проповедник непротивления — он естественно склонен был к противлению и ничему и никому не мог покориться, его соблазняли женщины, и он написал «Крейцерову сонату».
И так двадцать медных копеек избавили миролюбивого
человека от следствия, детей моих от примера невоздержания во
гневе, и я узнал, что рассудок есть раб нетерпеливости.
Но чуть только он увидит, что его сознательно не боятся, что с ним идут на спор решительный, что вопрос ставится прямо — «погибну, но не уступлю», — он немедленно отступает, смягчается, умолкает и переносит свой
гнев на другие предметы или на других
людей, которые виноваты только тем, что они послабее.
И в эти-то минуты
гнева она шла торопливыми шагами, точно она не гуляла, а спешила на трепетное роковое свидание, на котором ей нужно обличить и осыпать укорами
человека, играющего какую-то серьезную роль в ее жизни.
Вы знаете, вся жизнь моя была усыпана тернием, и самым колючим из них для меня была лживость и лесть окружавших меня
людей (в сущности, Александра Григорьевна только и дышала одной лестью!..); но на склоне дней моих, — продолжала она писать, — я встретила
человека, который не только сам не в состоянии раскрыть уст своих для лжи, но
гневом и ужасом исполняется, когда слышит ее и в словах других.
Так бывает иногда с добрейшими, но слабонервными
людьми, которые, несмотря на всю свою доброту, увлекаются до самонаслаждения собственным горем и
гневом, ища высказаться во что бы то ни стало, даже до обиды другому, невиноватому и преимущественно всегда самому ближнему к себе
человеку.
Иные, скрывая свое раздражение, шутили, другие угрюмо смотрели в землю, стараясь не замечать оскорбительного, третьи, не сдерживая
гнева, иронически смеялись над администрацией, которая боится
людей, вооруженных только словом.
Часто, незаметно наблюдая за ним откуда-нибудь издали, Ромашов воображал себе, каков должен быть этот
человек в
гневе, и, думая об этом, бледнел от ужаса и сжимал холодевшие пальцы.
— Вы еще знаете ли, кто я такой? Ведь я вам вовсе не ровня, у меня свои крепостные
люди были, и я очень много таких молодцов, как вы, на конюшне для одной своей прихоти сек, а что я всего лишился, так на это была особая божия воля, и на мне печать
гнева есть, а потому меня никто тронуть не смеет.
Калинович обрадовался. Немногого в жизни желал он так, как желал в эту минуту, чтоб Настенька вышла по обыкновению из себя и в порыве
гнева сказала ему, что после этого она не хочет быть ни невестой его, ни женой; но та оскорбилась только на минуту, потому что просила сделать ей предложение очень просто и естественно, вовсе не подозревая, чтоб это могло быть тяжело или неприятно для любившего ее
человека.
Только единственный сын Анны Павловны, Александр Федорыч, спал, как следует спать двадцатилетнему юноше, богатырским сном; а в доме все суетились и хлопотали.
Люди ходили на цыпочках и говорили шепотом, чтобы не разбудить молодого барина. Чуть кто-нибудь стукнет, громко заговорит, сейчас, как раздраженная львица, являлась Анна Павловна и наказывала неосторожного строгим выговором, обидным прозвищем, а иногда, по мере
гнева и сил своих, и толчком.
— Незачем, не нужно! Если бог поразил вас жезлом
гнева своего, что он часто делает для испытания даже святых
людей, то неужели же вы вознегодуете на него за то?
— Как же я служил с ним, — возразил с
гневом поручик, — когда у нас в бригаде офицеры были все благороднейшие
люди!.. А тут что ж?.. Кушать хотелось… Ничего с тем не поделаешь…
— Не затем, — сказал он, — не затем раздумал ты вешать их, чтобы передать их судьям, а затем, что сказались они тебе
людьми царскими. И ты, — продолжал царь с возрастающим
гневом, — ты, ведая, что они мои
люди, велел бить их плетьми?
— Боярин! — вскричал Перстень, и голос его изменился от
гнева, — издеваешься ты, что ли, надо мною? Для тебя я зажег Слободу, для тебя погубил своего лучшего
человека, для тебя, может быть, мы все наши головы положим, а ты хочешь остаться? Даром мы сюда, что ли, пришли? Скоморохи мы тебе, что ли, дались? Да я бы посмотрел, кто бы стал глумиться надо мной! Говори в последний раз, идешь али нет?
Но это были не личности, а
гнев за то, что в Скуратове не было выдержки, не было строгого напускного вида собственного достоинства, которым заражена была вся каторга до педантства, одним словом за то, что он был, по их же выражению, «бесполезный»
человек.
И, кланяясь черной земле, пышно одетой в узорчатую ризу трав, она говорит о том, как однажды бог, во
гневе на
людей, залил землю водою и потопил все живое.
Они всю жизнь свою не теряли способности освещаться присутствием разума; в них же близкие
люди видали и блеск радостного восторга, и туманы скорби, и слезы умиления; в них же сверкал порою и огонь негодования, и они бросали искры
гнева —
гнева не суетного, не сварливого, не мелкого, а
гнева большого
человека.
Гнев мой против сего пустого, но вредного
человека был в оные времена умными
людьми признан суетным, и самый повод к сему
гневу найден не заслуживающим внимания.
«Напрасный
гнев, — продолжает Мопассан, — негодование поэта. Война уважаема, почитаема теперь более, чем когда-либо. Искусный артист по этой части, гениальный убийца, г-н фон Мольтке отвечал однажды депутатам общества мира следующими страшными словами: «Война свята и божественного установления, война есть один из священных законов мира, она поддерживает в
людях все великие и благородные чувства: честь, бескорыстие, добродетель, храбрость. Только вследствие войны
люди не впадают в самый грубый материализм».
«Надо же быть чему-нибудь слишком важному, — подумал я, — если
человек с таким характером способен дойти до такого
гнева и до таких решений».
Я думал, не замышлял ли этот несчастный
человек похитить, в отсутствие князя, его власть (что, конечно, оправдывало бы его
гнев), но оказалось, что ничего подобного не бывало.
Я никогда не видал
человека до такой степени рассерженного, хотя причины его
гнева не понимал.
Он вскочил с дивана и некоторое время не говорил, а только разевал рот, как
человек, находящийся под впечатлением сильнейшего
гнева.
Она не встречала подобного
человека: ее отец был старик умный, нежный, страстный и бескорыстный, но в то же время слабый, подчиненный тогдашним формам приличия, носивший на себе печать уклончивого, искательного чиновника, который, начав с канцелярского писца, дослужился до звания товарища наместника; здесь же стоял перед ней старец необразованный, грубый по наружности, по слухам даже жестокий в
гневе, но разумный, добрый, правдивый, непреклонный в своем светлом взгляде и честном суде —
человек, который не только поступал всегда прямо, но и говорил всегда правду.
И этот добрый, благодетельный и даже снисходительный
человек омрачался иногда такими вспышками
гнева, которые искажали в нем образ человеческий и делали его способным на ту пору к жестоким, отвратительным поступкам.
Человек добрый, тихий, и терпеливый бывает страшен в
гневе.
Едва я всмотрелся в него, как, бросив есть, выбрался из толпы, охваченный внезапным
гневом: этот
человек был Синкрайт.
Но им стыдно было сознаться в бессилии, и вот они в злобе и
гневе обрушились на Данко,
человека, который шел впереди их.
А генерала жалко. Из всех
людей, которых я встретил в это время, он положительно самый симпатичнейший
человек. В нем как-то все приятно: и его голос, и его манеры, и его тон, в котором не отличишь иронии и шутки от серьезного дела, и его
гнев при угрозе господством «безнатурного дурака», и его тихое: «вот и царского слугу изогнули, как в дугу», и даже его не совсем мне понятное намерение идти в дворянский клуб спать до света.
Подорожная упала на пол. Молодой
человек в енотовой шубе поднял бумагу и без
гнева вышел с нею вон. Борис, няня и матушка только переглянулись между собою, а Борис даже прошептал вдогонку проезжему...
Нестерпимейшая досада, негодование и
гнев —
гнев душащий, но бессильный, все это меня погоняло и шпорило, и я шагал и шагал и… вдруг, милостивые мои государи, столкнулся лицом к лицу с седым
человеком очень небольшого роста, с огромными усами и в мундире, застегнутом на все пуговицы.